История беженцев из Екатеринбурга
Юлия Савиновских — бывшая жительница Екатеринбурга, которую четыре года назад лишили двух маленьких приемных детей из-за подозрений на смену пола.
Когда Фрэнсис с тремя своими детьми только переехал в Испанию, он жил в маленькой комнате хостела небольшого города Жирона. Это было первоначальное жилье — его дают людям, у которых нет денег. Как говорит Фрэнсис, все средства он и его муж Евгений вложили в недвижимость в Екатеринбурге. Они жили в недешевой квартире от «Брусники» в квартале «Новаторов» на Уралмаше. После они построили в России двухэтажный загородный дом, где Фрэнсис и Евгений хотели проводить время с детьми. Из-за этого они не могли оплатить даже авиабилеты в Испанию, пришлось занимать.
«Денег хватало буквально на одну неделю в Испании. Нам предоставили комнату в хостеле, хлебные карточки — это бумажки, по которым нам выдавали пищу в столовой. Еда была горячей, вкусной. Однако большой минус состоял в том, что мы не могли даже гостей привести».
После этого Фрэнсису предварительно одобрили статус беженца и власти предоставили ему жилье в городе Манреса. Здесь тоже действовали строгие правила: посещать квартиру могли лишь те, кто включен в его программу беженства – в квартиру не получилось бы заехать даже мужу Фрэнсиса. Но в целом условия были лучше. Жилье состояло из трех комнат. Две из них занимали Фрэнсис с детьми, еще одну — пожилая пара граждан Сирии.
«Когда нам сказали, что соседями будут сирийцы, у меня что-то в голове стрельнуло. Во-первых, потому что Россия вела боевые действия в поддержку режима. А они ведь могли быть беженцами, которые уехали от этого режима. И как нам уживаться? Они нас будут ненавидеть. А я плюс к тому трансгендер. К счастью, все обошлось. Они оказались продвинутыми стариками. Женщине 74 года, она всю жизнь преподавала английский в Сирии. Никаких хиджабов, ничего. Оба каждый день сидели и учили английский и испанский. Очень приветливые, доброжелательные. Мы еще долго с ними общались, даже после того, как разъехались».
Через полгода, летом 2019 года, Фрэнсис нашел новое жилье в Жироне. К тому моменту государство уже перестало выплачивать ему пособие, он стал независимым. Постоянный контроль со стороны властей прекратился. В Испанию переехал муж Евгений, оформлять документы на воссоединение с семьей не пришлось — супруга включили в программу беженства Фрэнсиса. До этого он оставался в Екатеринбурге и присматривал за домашними животными.
«Мы больше никого не бросаем. Они ехали на машине через всю Европу. Кошку, кстати, чуть не потеряли в Германии».
Фрэнсис вместе с мужем и детьми снимает большой дом с бассейном, палисадником и видом на парк. Аренду оплачивают сами. Деньги зарабатывают на текстильной фабрике.
«Это физический труд, минимум общения. То, что мне сейчас нужно. Я поддерживаю работу станков, которые производят нитки. Устаю, прихожу грязным, могу пораниться. Бегаю там по 15-20 тысяч шагов за смену, потому что постоянно таскаю материалы. Смены по 12 часов, обычно ночные. Работаю я четыре дня в неделю. Один день нужен, чтобы прийти в себя и днем функционировать. Я получаю 1 тыс. евро в месяц и могу зарабатывать еще 400–500 евро сверху, что и делаю. Деньги нужны сейчас, я хочу выйти на тот финансовый уровень, который был у меня до переезда. Муж работает на этой же фабрике».
Интересно узнать, могут ли в России рабочие фабрики снимать дома с бассейными?
Фрэнсис живет с тремя родными детьми. Старшей дочери Диане 21 год. Она тоже работает на фабрике, но на другой — колбасной. «Мы из буржуазии превратились в пролетариат», — говорит Фрэнсис. У Дианы это первая в жизни работа. Сложившаяся с Фрэнсисом ситуация, включая переезд в Испанию, стала для нее стрессом. В российской школе Диану гнобили из-за позиции матери, называли семью девушки неблагополучной. Ее вызывали к директору, где говорили: «Не будь, как она», имея в виду мать. В Испании же, по словам Фрэнсиса, все наладилось — Диане впервые за долгое время предоставили свободу.
Саша и Максим учатся в школе в Жироне. Еда в испанских школах, как подмечает Фрэнсис, несравнима с тем, что дают детям в России. В меню фрукты, йогурты, лосось, овощи на пару и другие продукты, недоступные в российских государственных школах. А один раз в месяц детям для разнообразия даже дают гамбургеры, мороженое и другую «вредную хрень».
«Тут все по-другому. Если ребенок не наедается, нет проблем сказать: «Хочу еще». Нет того ужаса с бесплатными обедами в школах России, которые нужно, конституционно закреплять. А потом эти фото в интернете — то ли какавушка в стакане, то ли грязной воды после мытья посуды разлили по кружкам, макароны слипшиеся... Потом удивляются, что у детей гастрит. Страна, вставшая с колен, называется».
https://itsmycity.ru/2021-07-23/kak-slozhilas-zhizn-samogo-izvestnogo-transgendera-rossii-yulii-savinovskih-lishennoj-vekaterinburge-dete
Их дом.
Когда Фрэнсис с тремя своими детьми только переехал в Испанию, он жил в маленькой комнате хостела небольшого города Жирона. Это было первоначальное жилье — его дают людям, у которых нет денег. Как говорит Фрэнсис, все средства он и его муж Евгений вложили в недвижимость в Екатеринбурге. Они жили в недешевой квартире от «Брусники» в квартале «Новаторов» на Уралмаше. После они построили в России двухэтажный загородный дом, где Фрэнсис и Евгений хотели проводить время с детьми. Из-за этого они не могли оплатить даже авиабилеты в Испанию, пришлось занимать.
«Денег хватало буквально на одну неделю в Испании. Нам предоставили комнату в хостеле, хлебные карточки — это бумажки, по которым нам выдавали пищу в столовой. Еда была горячей, вкусной. Однако большой минус состоял в том, что мы не могли даже гостей привести».
После этого Фрэнсису предварительно одобрили статус беженца и власти предоставили ему жилье в городе Манреса. Здесь тоже действовали строгие правила: посещать квартиру могли лишь те, кто включен в его программу беженства – в квартиру не получилось бы заехать даже мужу Фрэнсиса. Но в целом условия были лучше. Жилье состояло из трех комнат. Две из них занимали Фрэнсис с детьми, еще одну — пожилая пара граждан Сирии.
«Когда нам сказали, что соседями будут сирийцы, у меня что-то в голове стрельнуло. Во-первых, потому что Россия вела боевые действия в поддержку режима. А они ведь могли быть беженцами, которые уехали от этого режима. И как нам уживаться? Они нас будут ненавидеть. А я плюс к тому трансгендер. К счастью, все обошлось. Они оказались продвинутыми стариками. Женщине 74 года, она всю жизнь преподавала английский в Сирии. Никаких хиджабов, ничего. Оба каждый день сидели и учили английский и испанский. Очень приветливые, доброжелательные. Мы еще долго с ними общались, даже после того, как разъехались».
Через полгода, летом 2019 года, Фрэнсис нашел новое жилье в Жироне. К тому моменту государство уже перестало выплачивать ему пособие, он стал независимым. Постоянный контроль со стороны властей прекратился. В Испанию переехал муж Евгений, оформлять документы на воссоединение с семьей не пришлось — супруга включили в программу беженства Фрэнсиса. До этого он оставался в Екатеринбурге и присматривал за домашними животными.
«Мы больше никого не бросаем. Они ехали на машине через всю Европу. Кошку, кстати, чуть не потеряли в Германии».
Фрэнсис вместе с мужем и детьми снимает большой дом с бассейном, палисадником и видом на парк. Аренду оплачивают сами. Деньги зарабатывают на текстильной фабрике.
«Это физический труд, минимум общения. То, что мне сейчас нужно. Я поддерживаю работу станков, которые производят нитки. Устаю, прихожу грязным, могу пораниться. Бегаю там по 15-20 тысяч шагов за смену, потому что постоянно таскаю материалы. Смены по 12 часов, обычно ночные. Работаю я четыре дня в неделю. Один день нужен, чтобы прийти в себя и днем функционировать. Я получаю 1 тыс. евро в месяц и могу зарабатывать еще 400–500 евро сверху, что и делаю. Деньги нужны сейчас, я хочу выйти на тот финансовый уровень, который был у меня до переезда. Муж работает на этой же фабрике».
Интересно узнать, могут ли в России рабочие фабрики снимать дома с бассейными?
Фрэнсис живет с тремя родными детьми. Старшей дочери Диане 21 год. Она тоже работает на фабрике, но на другой — колбасной. «Мы из буржуазии превратились в пролетариат», — говорит Фрэнсис. У Дианы это первая в жизни работа. Сложившаяся с Фрэнсисом ситуация, включая переезд в Испанию, стала для нее стрессом. В российской школе Диану гнобили из-за позиции матери, называли семью девушки неблагополучной. Ее вызывали к директору, где говорили: «Не будь, как она», имея в виду мать. В Испании же, по словам Фрэнсиса, все наладилось — Диане впервые за долгое время предоставили свободу.
Саша и Максим учатся в школе в Жироне. Еда в испанских школах, как подмечает Фрэнсис, несравнима с тем, что дают детям в России. В меню фрукты, йогурты, лосось, овощи на пару и другие продукты, недоступные в российских государственных школах. А один раз в месяц детям для разнообразия даже дают гамбургеры, мороженое и другую «вредную хрень».
«Тут все по-другому. Если ребенок не наедается, нет проблем сказать: «Хочу еще». Нет того ужаса с бесплатными обедами в школах России, которые нужно, конституционно закреплять. А потом эти фото в интернете — то ли какавушка в стакане, то ли грязной воды после мытья посуды разлили по кружкам, макароны слипшиеся... Потом удивляются, что у детей гастрит. Страна, вставшая с колен, называется».
https://itsmycity.ru/2021-07-23/kak-slozhilas-zhizn-samogo-izvestnogo-transgendera-rossii-yulii-savinovskih-lishennoj-vekaterinburge-dete
Их дом.
